Как проходила Олимпиада-1936 в Германии

Этот подарок Гитлер получил по наследству. Решение о месте проведения Игр было принято в 1932-м — за год до прихода нацистов к власти. На право принять Олимпиаду претендовали одиннадцать городов, из них четыре германских — Берлин, Кельн, Нюрнберг и Франкфурт-на-Майне. Соперники были весьма достойные: Рим, Будапешт, Александрия, Буэнос-Айрес... Делая выбор, МОК полагал, что поможет пребывавшей в упадке Германии. Хотя, не исключено, у президента Эвери Брендеджа имелись и скрытые мотивы.

Мастер кинодокументалистики Лени Рифеншталь, создавшая впечатляющий фильм "Олимпия", вспоминала, как Гитлер пригласил ее в свой мюнхенский дом. "Меня Игры не очень интересуют, лучше я буду в стороне, — сказал он и пояснил: — У нас нет шансов выиграть медали. Американцы победят в большинстве видов, звездами станут негры. Мне не доставит удовольствия на это смотреть..."

Нацистский вождь знал, что говорил: на Играх 1932 года в Лос-Анджелесе немцы взяли лишь три золотые медали. Но со временем он поменял позицию. Максимум усилий к переубеждению фюрера приложил Геббельс, твердивший, что проведение Олимпиады покажет возрожденную мощь Германии и обеспечит партию первоклассным пропагандистским материалом, а атлеты явят миру силу и красоту арийской расы. Фюрер, поразмыслив, согласился, а потом и сам загорелся идеей. В октябре 1933 года при посещении олимпийской стройки импульсивный диктатор отменил реконструкцию и дал команду возвести новую арену небывалой вместимости. Так началось строительство берлинского стотысячника, а Олимпиада получила окончательное благословение.

Позже архитектор Альберт Шпеер, показывая макет грандиозного стадиона в Нюрнберге, заметил, что сооружение не в полной мере отвечает требованиям МОКа. На что Гитлер ответил: "Это не важно. В 1940 году Олимпийские игры пройдут в Токио, а после этого всегда будут проводиться в Германии. И какими должны быть размеры стадиона, будем определять мы".

Любопытно проследить эволюцию взглядов Гитлера на олимпийское движение. Отлучение Германии от Игр 1920 и 1924 годов отнюдь не удручало нацистского лидера, видевшего унизительным для арийцев соревноваться с атлетами второсортных народов. Олимпиады, считала партия, "наводнены французами, бельгийцами, поляками и негро-евреями". И даже после возвращения немцев в лоно пяти колец в одном из комментариев к Играм-1932 нацистская газета "Фелькишер беобахтер" писала: "Неграм нечего делать на Олимпиаде... Сегодня, к сожалению, нередки случаи, когда свободный человек вынужден оспаривать пальму первенства у подневольного чернокожего. Это беспримерное оскорбление и бесчестье для олимпийской идеи, и древние греки перевернулись бы в гробу, если бы узнали, во что превратили современные люди их священные национальные Игры... Следующая Олимпиада пройдет в 1936 году в Берлине. Мы надеемся, что лица, занимающие ответственные посты, знают, в чем состоит их долг. Черные должны быть отлучены. Мы ждем этого".

Ситуация усугубилась после 1933-го, когда личные взгляды Гитлера стали государственной политикой. Расовые и политические притеснения в Германии противоречили принципам олимпизма. К тому же было все более очевидно, что нацисты используют Игры в пропагандистских целях и как ширму для темных дел.

В 1934 году в мире разгорелись большие споры по поводу места проведения Игр. Брендедж был категорическим противником бойкота, на котором настаивали многие, твердил, что Олимпийские игры "принадлежат спортсменам, а не политикам". В 1935 году он заявил, что за спиной противников берлинской Олимпиады стоит еврейско-коммунистический заговор.

Брендедж со свитой чиновников МОКа посетил Берлин, чтобы на месте оценить обстановку. Нацисты подготовились: в столице исчезли все признаки антисемитизма. Членам комиссии предложили встретиться со спортсменами-евреями, и те грустно заверили в своей полной свободе.

Точку в вопросе бойкота поставило голосование: 8 декабря 1935 года Любительский спортивный союз высказался за участие в Играх. Но немало атлетов решили все же не ехать в Берлин, предпочтя поддержанную Советским Союзом альтернативную "народную олимпиаду" в Барселоне, которую наметили на июль 1936 года. И все же альтернативы не получилось, ее сорвал генерал Франко: в Испании началась гражданская война.

Подготовка к Олимпиаде велась с размахом. В крупных городах оборудовали телезалы, где желающие могли смотреть трансляции с "Олимпиаштадион". До блеска начищенный Берлин украсили монументы в античном стиле. Скульпторы расстарались в подчеркивании связи с Древней Грецией: расовый миф гласил, что высшая немецкая цивилизация — преемница античной культуры. Из оформления городских улиц исчезли признаки национальной дискриминации. Туристам готовилась лубочная картинка страны процветания и счастья. Всю идеологическую сторону координировал д-р Йозеф Геббельс.

Многим берлинским гостям, включая репортеров, могло показаться, что немецкий антисемитизм — просто миф. Куда-то пропали антиеврейские плакаты и брошюры. Немецким газетам на период Игр было запрещено печатать статьи и рассказы известного толка, а жителям Берлина — публично высказываться о евреях. Заключенных не использовали на работах вблизи дорог.

За две недели до открытия Игр полиция провела массовые облавы на нищих и цыган (история повторится спустя 44 года, когда олимпийская Москва столь же рьяно очистится от нежелательных элементов — проституток, наркоманов, "тунеядцев"). Около 800 берлинских цыган были помещены в специальный лагерь Марцен, откуда их больше не выпустили.

20 миллионов рейхсмарок, ассигнованных на проведение Игр, обеспечили диктатору триумф. Здесь много чего было впервые — от эстафеты Олимпийского огня до прямых телетрансляций. Компания "Цейсс" изготовила зеркала для церемонии зажжения огня, а компания "Крупп" — 3840 факелов из нержавеющей стали. 3422 факелоносца пробежали ровно столько километров от храма Геры на горе Олимп до берлинского стадиона.

Уровень организации был таков, что фюреру не понадобились слова. Выступление Гитлера на открытии Олимпиады состояло всего из одной фразы: "Объявляю открытыми Игры в Берлине — XI Олимпиаду современной эры".

Опыта многотысячных церемоний нацистам было не занимать. Всякий их форум, будь то День поминовения героев, партийный съезд или осенний праздник урожая у вестфальской горы Бюкельберг, обнаруживал склонность к пышной торжественности и гигантомании — родовой черте подобных режимов. Открытие Олимпиады проходило с размахом.

При зажжении чаши олимпийский чемпион из Греции марафонец Спиридон Луис передал Гитлеру оливковую ветвь, хор запел специально написанный Рихардом Штраусом олимпийский "Гимн солнцу" и в небо взвились 20 тысяч почтовых голубей. Объявление Игр открытыми сопроводил звон колоколов. По всему городу палили пушки, а над стадионом кружил цеппелин "Гинденбург" трехсотметровой длины с огромным полотнищем на буксире.

Делегации 49 стран прошествовали по дорожкам стадиона. Поравнявшись с ложей, где сидел фюрер в окружении королей, принцев и собственной свиты, иные колонны вскидывали руки в приветствии. Советский Союз в берлинских Играх — как, собственно, и во всех предыдущих — не участвовал.

Самую представительную команду из 348 (по другим источникам — 406) спортсменов выставила Германия, выступавшая во всех видах. В соревновательную программу включили новые для Олимпиад дисциплины, широко распространенные в Германии — гандбол, греблю на байдарках и каноэ (любопытно, что шесть лет спустя в оккупированном Бресте проведут первенство города по ручному мячу, а гребля станет здесь центральным пунктом водноспортивных праздников), вернули женскую гимнастику — всего разыгрывалось 142 комплекта медалей.

Посещаемость превзошла все прогнозы. Шестнадцать дней трибуны заполнялись до отказа, чему способствовал беспрецедентно задействованный админресурс. На службу Олимпиаде мобилизовали целые министерства. Цель затмить по размаху все предыдущие Игры и создать головокружительный образ новой Германии была достигнута.

Так повелось, что для организаторов Олимпиады пролог едва ли не важнее соревнований: в церемонии открытия себя может концентрированно проявить страна.

В Берлине все было завораживающе. На изумрудно-зеленом поле атлетов идеально выстроили рядами. За ними — гигантский подиум с небольшой группой людей, из которых один чуть впереди застыл в знаковом салюте. Вождь...

Команда Германии — тоже отдельно. Ее выделяло даже не то, что на правах хозяйки вышла последней и встала у подиума. Слева и справа полосатые пиджаки, пестрые галстуки, тюрбаны, канотье, шарфы всех мастей, детали национальных костюмов — а немцы в белом. С ног до головы. Ангельское воинство.

Фильм-хроника "Олимпия", увидевший свет в 1938 году, доносит живое дыхание Игр. Гитлер, Геринг и, чуть в стороне, Геббельс пребывают на трибуне в прекрасном настроении. Факт проведения Олимпиады в Берлине — их победа. Фюрер малоспортивен, никогда не был болельщиком, но здесь увлечен.

Великолепный бег Оуэнса на стометровке: четыре выхода на дорожку, включая предварительные забеги, — и четыре уверенные победы. В команде США на 312 участников всего 18 афроамериканцев. Еще расистская в настроениях Америка относится к цветным в унисон с нацистами, но Гитлер, похоже, размягчен. Германия уверенно первенствует по медалям — что ж, пусть порадуется и негр. Но тот выигрывает следом и 200 метров, и эстафету, и здесь уже возникает вопрос: Гитлера это Игры или четырехкратного олимпийского чемпиона? Фюрер высказал мнение, что негры, чьи предки не так давно вышли из джунглей, остаются первобытными созданиями и по физическим данным превосходят возможности цивилизованных спортсменов, а посему чернокожих не следует пускать на следующие Игры.

Наши пропагандисты, большие выдумщики, родили миф: якобы на торжественном приеме фюрер не подал Оуэнсу руки. Действительно не подал — потому что не было и приема. Протокол не предусматривал представления канцлеру чужих чемпионов, и сам Оуэнс впоследствии отрицал, что близко видел Гитлера.

Сегодня на родине бегуна в Кливленде растут четыре огромных дуба — в саду родительского дома, у двух школ и университета, где он учился. Каждый раз, поднимаясь на верхнюю ступень пьедестала, Оуэнс получал и чемпионский горшок с саженцем дубового деревца — отличную фишку придумали организаторы.

Стрельба и конный спорт — милитаристские виды, и большинство участников разных стран выступают в военной форме. Лейтенант вермахта, получив медаль, салютует нацистским приветствием.

Вскидывает руку на награждении и фехтовальщица Хелена Майер, единственная олимпийка-полуеврейка, включенная в команду для демонстрации толерантности рейха. Но все очень скоро вернется на круги своя. Хелена успеет эмигрировать в США, а ее дядя погибнет в концлагере.

Женская эстафета 4 по 100 метров. Немецкие бегуньи, абсолютные фаворитки, мчат по дистанции с опережением мирового рекорда. Гитлер и Геббельс болеют стоя. Десять метров отрыва от соперниц после трех этапов, но на последней передаче немки теряют палочку, и золото достается американкам!

Прыжки в высоту. Все трое американцев пропускают первые высоты. Двое появляются в секторе, когда большинство уже сошли, а для оставшихся планка поднята на почти предельную высоту 190 см, — и американцы преодолевают ее, не снимая тренировочных костюмов. Все прыгают по старинке "ножницами", а янки освоили перекидной способ, чем-то похожий на запрыгивание на лошадь, в сравнении с перешагиванием дающий преимущество сантиметров в пятнадцать.

На 197 см Дэйв Ольбриттон раздевается, а партнер под номером 773 по-прежнему нарочито небрежен. Лишь на золотых 203 см Корнелиус Джонсон сбрасывает мастерку и трико. Он — чемпион.

Отдадим должное, режиссер Лени Рифеншталь позволяет все это увидеть. Во вставках и перебивках сделала акцент на спортсменах оси — немцах, итальянцах, японцах, но хронику соревнований "нужной" нарезкой не коверкала.

Немцы доминировали на большинстве арен, собрав небывалый урожай — 89 медалей. Еще одну плановую упустили, но здесь Гитлеру повезло. Чемпионка Германии в прыжках в высоту Дора Ратьен выступила неудачно, оставшись под чертой призеров. Через два года Ратьен блеснет мировым рекордом на чемпионате Европы, но вскоре выяснится, что она... мужчина. Олимпиады это никак не коснулось, поскольку даже не пришлось возвращать медаль — фюрер вообще был нечеловечески везуч в тридцатые.

Другой гендерный скандал и вовсе отложился на десятилетия. Олимпийская чемпионка Лос-Анджелеса и серебряный призер Берлина в спринте полька Станислава Волосевич сумела сохранить свою тайну до смерти, тогда все и выяснилось.

Лени Рифеншталь не пришлось ничего натягивать. Огромные вложения в физподготовку и спорт дали результат: Германия взяла 33 золотые медали. Вероятно, не обошлось без допинга: развязав впоследствии войну, немцы будут широко применять первитин как "боевой наркотик" для стимуляции солдат вермахта. Вторые в зачете американцы увезли соответственно 56 и 24. Дальше венгры — 16/10 и итальянцы — 22/8.

Самое удивительное, что западный мир проглотил наживку — если, конечно, действительно был столь наивен, а не держал фюрера в планах как боевой топор. Так или иначе, миф о миролюбии рейха работал вовсю, немецкие организованность и гостеприимство получили всеобщее признание. Большинство репортеров вторили "Нью-Йорк таймс", отметившей, что Олимпиада вернула Германию в лоно цивилизации. И лишь несколько проницательных журналистов обнаружили понимание того, что берлинский блеск был просто фасадом, прятавшим преступный деспотичный режим.

Уже через два дня после Игр начальник Олимпийской деревни Вольфганг Фюрстнер покончил с собой, узнав, что уволен в запас из-за еврейского происхождения. Тогда как большинство других руководителей служб "Деревни мира" вскоре заняли видные посты в гитлеровской армии.

Пройдет три года, и нацистская верхушка явит миру свое лицо, развязав чудовищную войну, которая унесет миллионы жизней. Немецкие олимпийцы, цвет нации, отправятся на фронт. Всех будет ждать печальная, пусть и в разной степени, участь.

Толкатель ядра Ганс Вельке, стокилограммовый красавец, принесший в Берлине первое золото и приглашенный восторженным Гитлером в ложу, в марте 1943-го в звании гауптмана (капитана) охранной полиции погибнет от пули белорусского партизана.

В тот день была нарушена телефонная связь между Плещеницами и Логойском, и гауптман, будучи командиром одной из рот 118-го полицейского батальона, с двумя взводами сопровождал восстановительную команду. Автомобиль попал в засаду. В перестрелке Ганс Вельке и три украинских полицейских были убиты. Лесные мстители знать не знали, что положили олимпийского чемпиона и любимца Гитлера.

Но дальше события приняли чудовищный оборот: прибывший на место гибели батальон СС сжег ближнюю деревню Хатынь вместе с жителями.

Молох войны сожрет еще несколько немецких олимпиоников. Обладатель золота в конном троеборье Людвиг Стуббендорф погибнет на Восточном фронте в 1941-м. Его товарищ по команде обладатель золота в конкуре Хайнц Брандт окажется тем самым штабным офицером, кто 20 июля 1944-го случайно задел ногой бомбу, приготовленную для Гитлера, и был посмертно представлен к званию генерал-майора. И только третий чемпион в конной выездке Герман фон Оппельн-Брониковски переживет войну, командуя танковым полком, и в генеральском звании попадет в плен к американцам. Позже как гражданский советник примет участие в формировании нового Бундесвера, а в качестве тренера подготовит канадских конников к Олимпиаде-64 в Токио.

И наконец красивая, хотя и грустная история. Самой захватывающей дуэлью берлинской Олимпиады очевидцы назовут соперничество в прыжковом секторе Лутца Лонга и Джесси Оуэнса (на снимке). В последней попытке немецкая надежда улетел на 7,87, побив утренний рекорд американца, и стал без трех минут чемпионом. Но оставался прыжок Оуэнса, и великий американец подтвердил свой класс. 8,06 — более чем убедительно, и Лонг искренне поздравил соперника и друга. Они ушли в раздевалку в обнимку, и это братание арийца с негром, говорили, взбесило фюрера.

Может, потому и воевал Лутц в рядовом звании. В сорок третьем, словно чувствуя беду, он написал другу Джесси, попросил стать свидетелем на свадьбе сына. Вскоре обер-ефрейтор Лутц Лонг получил смертельное ранение.

Спустя десяток лет Джесси Оуэнс будет посаженым отцом на бракосочетании Кая Лонга.