3997
7
Хамство в адрес воинов той эпохи рассматривается русскими (в самом широком смысле — русскими) людьми как святотатство, как танец на могилах самых близких людей.
Никакого дела до Бильжо мне нет.
Обсуждать выходку этого карикатуриста и доктора — значит, пытаться найти доводы в утверждении того, что любому нормальному человеку и так должно быть очевидно.
Дабы скрасить вопиющий стыд случившегося, ряд профессиональных «примирителей» норовят уравнять все действующие силы конфликта в правах, объявляя, что, мол, и патриоты тоже позволяют себе разнообразные неординарные высказывания.
Вот, мол, у вас Залдостанов говорит всякое, вот, мол, у вас Яровая — они тоже часто высказываются не лицеприятно.
Господа и товарищи. Давайте начистоту.
Есть либеральное сообщество, неотъемлемой частью которого является Бильжо.
Я виделся с ним один раз в жизни, весной 2013-го года, и встреча была в некотором смысле исторической. Тогда, в присутствии большого количества людей, я вдруг объявил, что на Украине будет гражданская война. Бильжо был в компании либерального журналиста Гоши Свинаренко, тогда ещё моего приятеля, и они начали со мной снисходительно спорить: ничего, мол, такого не будет.
Честно говоря, я не знаю, что на меня снизошло: я и сам до конца не верил в то, что говорил. Но спор в итоге выиграл.
Обсуждать выходку этого карикатуриста и доктора — значит, пытаться найти доводы в утверждении того, что любому нормальному человеку и так должно быть очевидно.
Дабы скрасить вопиющий стыд случившегося, ряд профессиональных «примирителей» норовят уравнять все действующие силы конфликта в правах, объявляя, что, мол, и патриоты тоже позволяют себе разнообразные неординарные высказывания.
Вот, мол, у вас Залдостанов говорит всякое, вот, мол, у вас Яровая — они тоже часто высказываются не лицеприятно.
Господа и товарищи. Давайте начистоту.
Есть либеральное сообщество, неотъемлемой частью которого является Бильжо.
Я виделся с ним один раз в жизни, весной 2013-го года, и встреча была в некотором смысле исторической. Тогда, в присутствии большого количества людей, я вдруг объявил, что на Украине будет гражданская война. Бильжо был в компании либерального журналиста Гоши Свинаренко, тогда ещё моего приятеля, и они начали со мной снисходительно спорить: ничего, мол, такого не будет.
Честно говоря, я не знаю, что на меня снизошло: я и сам до конца не верил в то, что говорил. Но спор в итоге выиграл.
×
Пока мы весело (тогда ещё было весело) переругивались, к нам стеклись с разных сторон разнообразные личности: я обратил внимание, что болевших за Бильжо было куда больше: ну, дело ж было на вечеринке «Эха Москвы», куда я из неутомимого любопытства заглянул.
К чему вспомнил: этот милейший врач (кто-нибудь у него лечился, кстати?) и карикатурист — неотъемлемая часть их «фронта».
Венедиктов, Шендерович, Ганапольский, Бабченко, Алик Кох, Людмила Улицкая, Евгения Альбац, Евгений Ермолин, Борис Акунин, Константин Боровой, Николай Сванидзе, Виктор Ерофеев, Владимир Сорокин, Артемий Троицкий, Андрей Макаревич, Александр Невзоров, Гоша Свинаренко и тот же самый Бильжо — они могут расходиться в частностях, но в целом стремительно находят согласие по большинству вопросов: это очень заметно, когда они вдруг пишут совместные письма протестуя по поводу «аннексий», выстраиваясь в уютные хороводы и крепко держась за руки.
Если кто-то вдруг письма не подписывает, то на другой же день вдруг обнаруживается в плюс-минус той же самой компании, к примеру, в гостях у Михаила Борисовича Ходорковского, или там у Марата Гельмана.
Имеются у нас и люди противоположных убеждений: от Лимонова, Владимира Бортко, Анатолия Вассермана и Александра Проханова до Шаргунова, Охлобыстина, Вадима Левенталя и Александра Скляра.
Но никто и никогда всерьёз не воспринимал в патриотическом кругу Залдостанова или Яровую в качестве носителей патриотического интеллектуального ресурса — возможно, они хорошие люди, но идеи и высказывания их не циркулируют в этой среде, но существуют совершенно параллельно.
К чему вспомнил: этот милейший врач (кто-нибудь у него лечился, кстати?) и карикатурист — неотъемлемая часть их «фронта».
Венедиктов, Шендерович, Ганапольский, Бабченко, Алик Кох, Людмила Улицкая, Евгения Альбац, Евгений Ермолин, Борис Акунин, Константин Боровой, Николай Сванидзе, Виктор Ерофеев, Владимир Сорокин, Артемий Троицкий, Андрей Макаревич, Александр Невзоров, Гоша Свинаренко и тот же самый Бильжо — они могут расходиться в частностях, но в целом стремительно находят согласие по большинству вопросов: это очень заметно, когда они вдруг пишут совместные письма протестуя по поводу «аннексий», выстраиваясь в уютные хороводы и крепко держась за руки.
Если кто-то вдруг письма не подписывает, то на другой же день вдруг обнаруживается в плюс-минус той же самой компании, к примеру, в гостях у Михаила Борисовича Ходорковского, или там у Марата Гельмана.
Имеются у нас и люди противоположных убеждений: от Лимонова, Владимира Бортко, Анатолия Вассермана и Александра Проханова до Шаргунова, Охлобыстина, Вадима Левенталя и Александра Скляра.
Но никто и никогда всерьёз не воспринимал в патриотическом кругу Залдостанова или Яровую в качестве носителей патриотического интеллектуального ресурса — возможно, они хорошие люди, но идеи и высказывания их не циркулируют в этой среде, но существуют совершенно параллельно.
Бильжо же — неотъемлемая часть либерального истеблишмента: работник «Коммерсанта», соратник Шендеровича по «Итогам» на НТВ, хозяин ресторана «Петрович» — одной из точек сбора либеральной интеллигенции, и прочая, и прочая.
Более того, высказывания, так или иначе подобные тем, что вынесли сегодня Бильжо на вершину информационной волны, можно без труда разыскать у любого из приведённого выше списка: ну, Акунин чуть менее радикален, а Ганапольский — чуть более, но никто и никогда в их кругу даже не подумал выступить с публичным осуждением коллеги по «борьбе» в связи с очередным скандалом — типа этого высказывания Бильжо о Зое Козмодемьянской.
Потому что, в сущности, они согласны по каждому пункту. Единственное, что они могут в своём кругу сказать: «Ну… не стоило так резко… видите, что с «ватой» творится…»
Да и то вряд ли.
Между тем, я могу объяснить, что творится с «ватой».
«Вата» — то есть, подавляющее большинство населения России, — воспринимает Зою, Александра Матросова, 28 панфиловцев и маршала Жукова — в религиозном контексте, как святых — положивших жизнь и судьбу ради нас.
Более того, высказывания, так или иначе подобные тем, что вынесли сегодня Бильжо на вершину информационной волны, можно без труда разыскать у любого из приведённого выше списка: ну, Акунин чуть менее радикален, а Ганапольский — чуть более, но никто и никогда в их кругу даже не подумал выступить с публичным осуждением коллеги по «борьбе» в связи с очередным скандалом — типа этого высказывания Бильжо о Зое Козмодемьянской.
Потому что, в сущности, они согласны по каждому пункту. Единственное, что они могут в своём кругу сказать: «Ну… не стоило так резко… видите, что с «ватой» творится…»
Да и то вряд ли.
Между тем, я могу объяснить, что творится с «ватой».
«Вата» — то есть, подавляющее большинство населения России, — воспринимает Зою, Александра Матросова, 28 панфиловцев и маршала Жукова — в религиозном контексте, как святых — положивших жизнь и судьбу ради нас.
Давно пора смириться с тем, что настойчивую попытку «десоветизации» «вата» понимает, как разрушение святынь.
Любое хамство в адрес святых и воинов той эпохи рассматривается русскими (в самом широком смысле — русскими) людьми как святотатство, как танец на могилах самых близких, самых дорогих, самых важных людей.
Представители либеральной общественности вот уже четверть века требуют от нас покаяния: за все действительные и мнимые прегрешения XX века.
Причём, покаяние должно произойти по какому-то их сценарию, который тот же самый Бильжо в компании, скажем, Ганапольского для нас придумает.
Чтоб все мы, к примеру, на коленях проползли от Магадана до Соловков, а они за нами присматривали, и погоняли иногда.
Однако им никак не придёт на ум очевидная вещь: то, как относятся русские люди к Великой Отечественной, индустриализации и рывку в космос — это и есть форма покаяния.
Потому что покаяние: это служение и память.
Мы служим и помним.
Чего о Бильжо и компании не скажешь.
Любое хамство в адрес святых и воинов той эпохи рассматривается русскими (в самом широком смысле — русскими) людьми как святотатство, как танец на могилах самых близких, самых дорогих, самых важных людей.
Представители либеральной общественности вот уже четверть века требуют от нас покаяния: за все действительные и мнимые прегрешения XX века.
Причём, покаяние должно произойти по какому-то их сценарию, который тот же самый Бильжо в компании, скажем, Ганапольского для нас придумает.
Чтоб все мы, к примеру, на коленях проползли от Магадана до Соловков, а они за нами присматривали, и погоняли иногда.
Однако им никак не придёт на ум очевидная вещь: то, как относятся русские люди к Великой Отечественной, индустриализации и рывку в космос — это и есть форма покаяния.
Потому что покаяние: это служение и память.
Мы служим и помним.
Чего о Бильжо и компании не скажешь.
Главное, что они забывают — своё собственное происхождение из недр советских элит.
Виктор Ерофеев тут написал очередную колонку в журнале «Огонёк» о том, что в советское время худшие победили лучших. Это Ерофеев пишет, Боже мой! Сын личного переводчика Сталина, помощника 1-го заместителя председателя СМ СССР Молотова, помощника министра иностранных дел СССР и т. д. и т. п.
Если кому-то надо каяться за то, что «худшие победили лучших» (что, кстати, является утверждением наивным и нелепым), то этим господам.
Пусть они забудут про Зою Космодемьянскую и 28 панфиловцев, а выйдут однажды своим «Смертным полком», неся портреты своих близких.
Вы ж так любили в 90-е повторять фразу: «Начни с себя!» — вот и начните.
Виктор Ерофеев тут написал очередную колонку в журнале «Огонёк» о том, что в советское время худшие победили лучших. Это Ерофеев пишет, Боже мой! Сын личного переводчика Сталина, помощника 1-го заместителя председателя СМ СССР Молотова, помощника министра иностранных дел СССР и т. д. и т. п.
Если кому-то надо каяться за то, что «худшие победили лучших» (что, кстати, является утверждением наивным и нелепым), то этим господам.
Пусть они забудут про Зою Космодемьянскую и 28 панфиловцев, а выйдут однажды своим «Смертным полком», неся портреты своих близких.
Вы ж так любили в 90-е повторять фразу: «Начни с себя!» — вот и начните.
Дедушка Бильжо, между прочим, был членом «Бунда» — социалистической организации, практиковавшей в числе прочего и террористические методы, в сталинские времена дед работал при наркомате лесной промышленности, в то время, как бабушка Бильжо работала в наркомате внешней торговли. У товарища Бильжо — Гоши Свинаренко — дедушка был начальником харьковского НКВД; дедушка Алексея Венедиктова — общеизвестный факт — тоже служил в НКВД и был членом военного трибунала. Отец Евгении Альбац — сталинский разведчик. Константин Боровой — сын главного особиста Железнодорожного райкома партии, сотрудницы КГБ СССР Елены Константиновны Боровой. Дед Невзорова по матери – сотрудник МГБ, а мать — журналист печатного органа Петроградского губкома комсомола, затем – Ленинградского обкома и горкома ВЛКСМ. Отец Николая Сванидзе — партийный деятель и борец с сионизмом. Дедушка Бориса Акунина служил в ЧК.
В общем, мне даже лень перечислять — там почти у каждого такие прекрасные орденоносные скелеты в шкафу, что диву даёшься.
При этом любой из перечисленных любит рассказывать, что вокруг были плохие, злые и жестокие «ленинские палачи» и «сталинские соколы», и лишь только его дедушка (бабушка, папа, мама, дядя, тётя) был добрым, хорошим, честным, допросов не вёл, доносов не писал и даже не читал, и жил праведно, внося в работу советских спецслужб и прочих комиссариатов принципы человеколюбия и гуманизма.
В общем, мне даже лень перечислять — там почти у каждого такие прекрасные орденоносные скелеты в шкафу, что диву даёшься.
При этом любой из перечисленных любит рассказывать, что вокруг были плохие, злые и жестокие «ленинские палачи» и «сталинские соколы», и лишь только его дедушка (бабушка, папа, мама, дядя, тётя) был добрым, хорошим, честным, допросов не вёл, доносов не писал и даже не читал, и жил праведно, внося в работу советских спецслужб и прочих комиссариатов принципы человеколюбия и гуманизма.
Ну, мы верим: мутизм был только у Зои Коcмодемьянской, кто бы сомневался.
Мы не имеем никаких претензий к вашим родителям.
Может, вы наших тоже оставите в покое?
Мы не имеем никаких претензий к вашим родителям.
Может, вы наших тоже оставите в покое?
Источник:
Еще крутые истории!
Новости партнёров
реклама
.jpg)
Большей глупости на фишках никто еще не постил. Я никогда да и многие со мной согласятся не рассматривают подвиги дедов как нечто религиозное, тем более как святых, это уже паранойя головного мозга, возникшая от чрезмерного просмотра 1 канала жвачника.
Артемий Троицкий резко критикующий священную либеральную корову - Егора Гайдара и его реформы - тоже укладывается не вполне.
Невзоров? Который про-советски освещал события в Прибалтике в 91-м, будучи на стороне Альфы? Критик Собчака, кумира либ. интеллигенции, в бытность того мэром в 90-е (наш будущий самодержец тогда чемодан за ним носил)? Участник Чечни, Преднестровья и пр. Нагорного Карабаха.
про 17-й год, холокост, отличия жидов и евреев и т.д. - это СЛИШКОМ большая тема для обсуждения в комментах. не тот формат.
просто тут народ ура-патриотический в большинстве. и я со своим намкрыш быстро ушёл в минус.
"про то, что сионизм больше всех заинтересован в антисемитизме уже давно очевидно".
сионизм я для красного словца вплёл, а вы вон как сурьёзно.
"я не говорил, что евреи - умный и трудолюбивый народ".
опять же худ. приём - гротеск, преувеличение.
"СЛИШКОМ большая тема для обсуждения в комментах".
и не для фишек, где вместо спокойной аргументир. беседы тупой срач павианов с закидыванием какашками.
"Землян" не смог досмотреть.
А ты например в курсе что япошки уничтожили больше китайцев чем наци евреев ? Вот такие "фантазеры" в 20 веке были. Но тебе с ограниченным воображением этого не понять,да ?
:)
Ничего, сейчас после обеда вздремну и поправим. Печкин, не горюй, без велосипеда не останешься!:)
Вот и все, что надо знать о либералах и демократах - когда дело касается их лично, любые законы, этические нормы, и, собственно, демократические идеалы, попираются легко и непринужденно.
Зоя болела другой болезнью и лежала в другой больнице.
Излюбленная тактика "либераста"-чуть-чуть правды и куча лжи.Так Бильжо и иже с ним и работают.
"Ещё раз повторю, Овертон описал ТЕХНОЛОГИЮ, которая позволяет легализовать абсолютно любую идею.
Обратите внимание! Он не концепцию предложил, не мысли свои сформулировал некоторым образом — он описал работающую технологию. То есть такую последовательность действий, исполнение которой неизменно приводит к желаемому результату. В качестве оружия для уничтожения человеческих сообществ такая технология может быть эффективнее термоядерного заряда.
КАК ЭТО СМЕЛО!
Тема каннибализма пока ещё отвратительна и совершенно не приемлема в обществе. Рассуждать на эту тему нежелательно ни в прессе, ни, тем более, в приличной компании. Пока это немыслимое, абсурдное, запретное явление. Соответственно, первое движение Окна Овертона — перевести тему каннибализма из области немыслимого в область радикального.
У нас ведь есть свобода слова.
Ну, так почему бы не поговорить о каннибализме?
Учёным вообще положено говорить обо всём подряд — для учёных нет запретных тем, им положено всё изучать. А раз такое дело, соберём этнологический симпозиум по теме «Экзотические обряды племён Полинезии». Обсудим на нём историю предмета, введём её в научный оборот и получим факт авторитетного высказывания о каннибализме.
Видите, о людоедстве, оказывается, можно предметно поговорить и как бы остаться в пределах научной респектабельности.
Окно Овертона уже двинулось. То есть уже обозначен пересмотр позиций. Тем самым обеспечен переход от непримиримо отрицательного отношения общества к отношению более позитивному.
Одновременно с околонаучной дискуссией непременно должно появиться какое-нибудь «Общество радикальных каннибалов». И пусть оно будет представлено лишь в интернете — радикальных каннибалов непременно заметят и процитируют во всех нужных СМИ.
Во-первых, это ещё один факт высказывания. А во-вторых, эпатирующие отморозки такого специального генезиса нужны для создания образа радикального пугала. Это будут «плохие каннибалы» в противовес другому пугалу — «фашистам, призывающим сжигать на кострах не таких, как они». Но о пугалах чуть ниже. Для начала достаточно публиковать рассказы о том, что думают про поедание человечины британские учёные и какие-нибудь радикальные отморозки иной природы.
Результат первого движения Окна Овертона: неприемлемая тема введена в оборот, табу десакрализовано, произошло разрушение однозначности проблемы — созданы «градации серого».
ПОЧЕМУ БЫ И НЕТ?
Следующим шагом Окно движется дальше и переводит тему каннибализма из радикальной области в область возможного.
На этой стадии продолжаем цитировать «учёных». Ведь нельзя же отворачиваться от знания? Про каннибализм. Любой, кто откажется это обсуждать, должен быть заклеймён как ханжа и лицемер.
Осуждая ханжество, обязательно нужно придумать каннибализму элегантное название. Чтобы не смели всякие фашисты навешивать на инакомыслящих ярлыки со словом на букву «Ка».
Внимание! Создание эвфемизма — это очень важный момент. Для легализации немыслимой идеи необходимо подменить её подлинное название.
Нет больше каннибализма.
Теперь это называется, например, антропофагия. Но и этот термин совсем скоро заменят ещё раз, признав и это определение оскорбительным.
Цель выдумывания новых названий — увести суть проблемы от её обозначения, оторвать форму слова от его содержания, лишить своих идеологических противников языка. Каннибализм превращается в антропофагию, а затем в антропофилию, подобно тому, как преступник меняет фамилии и паспорта.
Параллельно с игрой в имена происходит создание опорного прецедента — исторического, мифологического, актуального или просто выдуманного, но главное — легитимированного. Он будет найден или придуман как «доказательство» того, что антропофилия может быть в принципе узаконена.
«Помните легенду о самоотверженной матери, напоившей своей кровью умирающих от жажды детей?»
«А истории античных богов, поедавших вообще всех подряд — у римлян это было в порядке вещей!»
«Ну, а у более близких нам христиан, тем более, с антропофилией всё в полном порядке! Они до сих пор ритуально пьют кровь и едят плоть своего бога. Вы же не обвиняете в чём-то христианскую церковь? Да кто вы такие, чёрт вас побери?»
Главная задача вакханалии этого этапа — хотя бы частично вывести поедание людей из-под уголовного преследования. Хоть раз, хоть в какой-то исторический момент.
ТАК И НАДО
После того как предоставлен легитимирующий прецендент, появляется возможность двигать Окно Овертона с территории возможного в область рационального.
Это третий этап. На нём завершается дробление единой проблемы.
«Желание есть людей генетически заложено, это в природе человека»
«Иногда съесть человека необходимо, существуют непреодолимые обстоятельства»
«Есть люди, желающие чтобы их съели»
«Антропофилов спровоцировали!»
«Запретный плод всегда сладок»
«Свободный человек имеет право решать что ему есть»
«Не скрывайте информацию и пусть каждый поймёт, кто он — антропофил или антропофоб»
«А есть ли в антропофилии вред? Неизбежность его не доказана».
В общественном сознании искусственно создаётся «поле боя» за проблему. На крайних флангах размещают пугала — специальным образом появившихся радикальных сторонников и радикальных противников людоедства.
Реальных противников — то есть нормальных людей, не желающих оставаться безразличными к проблеме растабиурования людоедства — стараются упаковать вместе с пугалами и записать в радикальные ненавистники. Роль этих пугал — активно создавать образ сумасшедших психопатов — агрессивные, фашиствующие ненавистники антропофилии, призывающие жечь заживо людоедов, жидов, коммунистов и негров. Присутствие в СМИ обеспечивают всем перечисленным, кроме реальных противников легализации.
При таком раскладе сами т.н. антропофилы остаются как бы посередине между пугалами, на «территории разума», откуда со всем пафосом «здравомыслия и человечности» осуждают «фашистов всех мастей».
«Учёные» и журналисты на этом этапе доказывают, что человечество на протяжении всей своей истории время от времени поедало друг друга, и это нормально. Теперь тему антропофилии можно переводить из области рационального, в категорию популярного. Окно Овертона движется дальше.
В ХОРОШЕМ СМЫСЛЕ
Для популяризации темы каннибализма необходимо поддержать её поп-контентом, сопрягая с историческими и мифологическими личностями, а по возможности и с современными медиаперсонами.
Антропофилия массово проникает в новости и токшоу. Людей едят в кино широкого проката, в текстах песен и видеоклипах.
Один из приёмов популяризации называется «Оглянитесь по сторонам!»
«Разве вы не знали, что один известный композитор — того?.. антропофил.»
«А один всем известный польский сценарист — всю жизнь был антропофилом, его даже преследовали.»
«А сколько их по психушкам сидело! Сколько миллионов выслали, лишили гражданства!.. Кстати, как вам новый клип Леди Гаги «Eat me, baby»?
На этом этапе разрабатываемую тему выводят в ТОП и она начинает автономно самовоспроизводиться в массмедиа, шоубизнесе и политике.
Другой эффективный приём: суть проблемы активно забалтывают на уровне операторов информации (журналистов, ведущих телепередач, общественников и тд), отсекая от дискуссии специалистов.
Затем, в момент, когда уже всем стало скучно и обсуждение проблемы зашло в тупик, приходит специальным образом подобранный профессионал и говорит: «Господа, на самом деле всё совсем не так. И дело не в том, а вот в этом. И делать надо то-то и то-то» — и даёт тем временем весьма определённое направление, тенденциозность которого задана движением «Окна».
Для оправдания сторонников легализации используют очеловечивание преступников через создание им положительного образа через не сопряжённые с преступлением характеристики.
«Это же творческие люди. Ну, съел жену и что?»
«Они искренне любят своих жертв. Ест, значит любит!»
«У антропофилов повышенный IQ и в остальном они придерживаются строгой морали»
«Антропофилы сами жертвы, их жизнь заставила»
«Их так воспитали» и т.д.
Такого рода выкрутасы — соль популярных ток-шоу.
«Мы расскажем вам трагическую историю любви! Он хотел её съесть! А она лишь хотела быть съеденной! Кто мы, чтобы судить их? Быть может, это — любовь? Кто вы такие, чтобы вставать у любви на пути?!»
МЫ ЗДЕСЬ ВЛАСТЬ
К пятому этапу движения Окна Овертона переходят, когда тема разогрета до возможности перевести её из категории популярного в сферу актуальной политики.
Начинается подготовка законодательной базы. Лоббистские группировки во власти консолидируются и выходят из тени. Публикуются социологические опросы, якобы подтверждающие высокий процент сторонников легализации каннибализма. Политики начинают катать пробные шары публичных высказываний на тему законодательного закрепления этой темы. В общественное сознание вводят новую догму — «запрещение поедания людей запрещено».
Это фирменное блюдо либерализма — толерантность как запрет на табу, запрет на исправление и предупреждение губительных для общества отклонений.
Во время последнего этапа движения Окна из категории «популярное» в «актуальную политику» общество уже сломлено. Самая живая его часть ещё как-то будет сопротивляться законодательному закреплению не так давно ещё немыслимых вещей. Но в целом уже общество сломлено. Оно уже согласилось со своим поражением.
Приняты законы, изменены (разрушены) нормы человеческого существования, далее отголосками эта тема неизбежна докатится до школ и детских садов, а значит следующее поколение вырастет вообще без шанса на выживание. Так было с легализацией педерастии (теперь они требуют называть себя геями). Сейчас на наших глазах Европа легализует инцест и детскую эвтаназию.
КАК СЛОМАТЬ ТЕХНОЛГИЮ
Описанное Овертоном Окно возможностей легче всего движется в толерантном обществе. В том обществе, у которого нет идеалов, и, как следствие, нет чёткого разделения добра и зла.
Вы хотите поговорить о том, что ваша мать — шлюха? Хотите напечатать об этом доклад в журнале? Спеть песню. Доказать в конце концов, что быть шлюхой — это нормально и даже необходимо? Это и есть описанная выше технология. Она опирается на вседозволенность.
Нет табу.
Нет ничего святого. "
Прошу прощения за "много букв", но сейчас мы наблюдаем уже не первую стадию. Грустно.