607
1
С древних времен русские люди были оплотом справедливости и добра. Предлагаю Вашему вниманию серию выдержек из различных произведений великих русских писателей. Сегодня увидел пост про нищих детей в Англии 19-ого века. Вот отрывок из серии романов "Каменный пояс". Мой первый пост.
После блужданий по переулкам Мак-Миль привел Черепанова в лачугу гончара. В небольшой, бедно уставленной только самым необходимым комнате приютилось целое семейство. Гончар Вильгельм Воорд, унылый худосочный мужчина, обрадовался, узнав, что Мирон русский.
- Мы с Фанни уступим ему свою постель! - сказал он маклеру. - Теперь мы сможем вносить плату за квартиру проклятому пауку Дугласу Хегу!
Рабочий указал уральцу на свою убогую постель.
- А где же вы будете сами почивать? - спросил Мирон.
Гончар махнул рукой.
- Проживем и без этого! - улыбнулся он. - Я когда-то служил моряком и привык ко всем невзгодам. Бывал и у вас, в России.
Последнее признание прозвучало особенно тепло. Мирону стало жалко эту приветливую семью, и он сказал:
- Нет, я не согласен занять вашу кровать. Разрешите мне занять этот топчан? - показал он на широкий деревянный диван.
Хозяева с благодарностью взглянули на Мирона, и он стал устраиваться на ночлег.
Стены в помещении пронизывала сырость, воздух был застоявшийся, прокисший. "Плохо живется английскому рабочему!" - подумал уралец и вечером, за огоньком, разглядывая гончара, спросил:
- Тебе, поди, лет пятьдесят наберется?
Слабая улыбка мелькнула на лице рабочего.
- Ты ошибаешься, - ответил он уныло. - Мне всего тридцать два года, но работа на господина фабриканта состарила меня на целых двадцать лет! Жена моя стала совершенным скелетом, а ведь ей всего двадцать девять!
В измученной, костлявой женщине трудно было признать молодую мать. Не только серое, изможденное лицо старило ее, но и потухшие мертвые глаза говорили о страшной усталости.
- Мы вечно голодны! Заработка не хватает на питание, - пожаловалась молодая хозяйка. - Сестра моя работает на фабрике обоев, и ей приходится не слаще моего. Но моему мальчугану еще хуже: ему всего семь лет, а он уже работает!
- Где же он? - спросил Мирон.
- Он еще на работе, - ответил гончар. - Я скоро пойду за ним на фабрику. Каждый день я ношу его на спине туда и обратно, так он слаб. Работа по шестнадцать часов в сутки сильно изнуряет, приятель. В полдень, в обеденный перерыв, я убегаю к нему с работы, чтобы покормить. Он стоит у машины, ест и работает! Ему на минуту нельзя оставить ее и уйти на свежий воздух. Мне приходится становиться на колени, чтобы накормить его. Вот как живем мы здесь, в своей старой доброй Англии! - с горькой иронией закончил он и вздохнул.
Он долго смотрел на трепетный свет огонька, думая о чем-то своем. Не утерпев, он снова продолжал:
- Трудно нам изменить свою жизнь. Ведь и мое детство проходило так, как у сына. Я начал работать гончаром, когда мне исполнилось всего семь лет и десять месяцев! Сначала я относил в сушильню изготовленный товар в формах, а затем приносил обратно старые формы. Каждый день я работал по пятнадцать часов. Теперь ты видишь, почему я так рано постарел!
- Мы с Фанни уступим ему свою постель! - сказал он маклеру. - Теперь мы сможем вносить плату за квартиру проклятому пауку Дугласу Хегу!
Рабочий указал уральцу на свою убогую постель.
- А где же вы будете сами почивать? - спросил Мирон.
Гончар махнул рукой.
- Проживем и без этого! - улыбнулся он. - Я когда-то служил моряком и привык ко всем невзгодам. Бывал и у вас, в России.
Последнее признание прозвучало особенно тепло. Мирону стало жалко эту приветливую семью, и он сказал:
- Нет, я не согласен занять вашу кровать. Разрешите мне занять этот топчан? - показал он на широкий деревянный диван.
Хозяева с благодарностью взглянули на Мирона, и он стал устраиваться на ночлег.
Стены в помещении пронизывала сырость, воздух был застоявшийся, прокисший. "Плохо живется английскому рабочему!" - подумал уралец и вечером, за огоньком, разглядывая гончара, спросил:
- Тебе, поди, лет пятьдесят наберется?
Слабая улыбка мелькнула на лице рабочего.
- Ты ошибаешься, - ответил он уныло. - Мне всего тридцать два года, но работа на господина фабриканта состарила меня на целых двадцать лет! Жена моя стала совершенным скелетом, а ведь ей всего двадцать девять!
В измученной, костлявой женщине трудно было признать молодую мать. Не только серое, изможденное лицо старило ее, но и потухшие мертвые глаза говорили о страшной усталости.
- Мы вечно голодны! Заработка не хватает на питание, - пожаловалась молодая хозяйка. - Сестра моя работает на фабрике обоев, и ей приходится не слаще моего. Но моему мальчугану еще хуже: ему всего семь лет, а он уже работает!
- Где же он? - спросил Мирон.
- Он еще на работе, - ответил гончар. - Я скоро пойду за ним на фабрику. Каждый день я ношу его на спине туда и обратно, так он слаб. Работа по шестнадцать часов в сутки сильно изнуряет, приятель. В полдень, в обеденный перерыв, я убегаю к нему с работы, чтобы покормить. Он стоит у машины, ест и работает! Ему на минуту нельзя оставить ее и уйти на свежий воздух. Мне приходится становиться на колени, чтобы накормить его. Вот как живем мы здесь, в своей старой доброй Англии! - с горькой иронией закончил он и вздохнул.
Он долго смотрел на трепетный свет огонька, думая о чем-то своем. Не утерпев, он снова продолжал:
- Трудно нам изменить свою жизнь. Ведь и мое детство проходило так, как у сына. Я начал работать гончаром, когда мне исполнилось всего семь лет и десять месяцев! Сначала я относил в сушильню изготовленный товар в формах, а затем приносил обратно старые формы. Каждый день я работал по пятнадцать часов. Теперь ты видишь, почему я так рано постарел!
Источник:
Ссылки по теме:
- На Камчатке ищут браконьеров, арендовавших вертолёт и устроивших стрельбу в заповеднике
- Мужчина пролетел на флайборде с кальяном в руках
- Попытка азиата избавиться от акцента в английском языке
- Девушка помогла бате на даче
- Необычная комната в смоленской квартире
Новости партнёров
реклама
И, кстати, где тут про оплот справедливости?
мединского не предлагать.
И получи-ка кучу минусов от добрых русских людей))