19274
40
Историк Дуглас Смит только что выложил новую порцию снимков сталинского СССР, сделанных американским шпионом Мартином Манхофом в начале 50-х. Мы об этом не раз писали (ссылки ниже), но не обращали внимание на качество снимков, а оно совершенно современное, и видимо потому, что Дугласу Смиту достались негативы, которые он напрямую пустил в цифровую обработку.
Серия публикаций из архива Манхофа завершается, а потому настало время поговорить о нем самом.
Серия публикаций из архива Манхофа завершается, а потому настало время поговорить о нем самом.
Мартин Манхоф покинул Советский Союз 1 июня 1954 года – через два месяца после того, как одна из центральных советских газет обвинила его и трех других американских военных атташе в том, что во время своей поездки по стране они занимались шпионажем.
Нет никаких прямых подтверждений тому, что Манхоф занимался в СССР именно шпионажем. В его армейских бумагах шпионаж в качестве официальной обязанности не указан. Американские власти отказались официально комментировать появившуюся в “Труде” заметку, в которой утверждалось, что в ходе поездки по Транссибирской магистрали американцы фиксировали в блокноте различные объекты инфраструктуры. Американские спецслужбы и сегодня отказываются обсуждать этот вопрос: официальный представитель ЦРУ заявил Радио Свобода, что управление “не раскрывает статус сотрудников даже после их смерти”.
Зато нет никаких сомнений в том, что майор Манхоф, участник Второй мировой войны, награжденный за смелость, был не просто фотографом-любителем.
Нет никаких прямых подтверждений тому, что Манхоф занимался в СССР именно шпионажем. В его армейских бумагах шпионаж в качестве официальной обязанности не указан. Американские власти отказались официально комментировать появившуюся в “Труде” заметку, в которой утверждалось, что в ходе поездки по Транссибирской магистрали американцы фиксировали в блокноте различные объекты инфраструктуры. Американские спецслужбы и сегодня отказываются обсуждать этот вопрос: официальный представитель ЦРУ заявил Радио Свобода, что управление “не раскрывает статус сотрудников даже после их смерти”.
Зато нет никаких сомнений в том, что майор Манхоф, участник Второй мировой войны, награжденный за смелость, был не просто фотографом-любителем.
×
В феврале 1952 года, когда он приехал в Москву, окна американского посольства выходили на северо-западную стену Кремля – идеальное место для наблюдения за приездом и отъездом членов Политбюро и прочих официальных лиц.
Судя по качеству фотографий, сделанных Манхофом за 27 месяцев в СССР, у него был доступ к фотооборудованию, еще не выпущенному в широкую продажу. На некоторых контейнерах для пленки, обнаруженных среди вещей Манхофа, стоят отметки “Конфиденциально”, “Совершенно секретно”, “Собственность ВВС США”, то есть, вероятнее всего, его работа была хотя бы отчасти связана с секретностью.
В личных записях Манхофа есть свидетельства, что он прошел подготовку, необходимую для допуска к секретной службе. В год своего отъезда в Москву он получил допуск к криптографической информации, а затем прошел трехмесячный курс в военной Школе стратегической разведки. Курс, судя по всему, должен был научить Манхофа отправлять и получать шифрограммы и другие сообщения.
Одна из бумаг, обнаруженных среди документов Манхофа, свидетельствует, что через три года после возвращения в США он пытался устроиться на работу в ЦРУ.
Судя по качеству фотографий, сделанных Манхофом за 27 месяцев в СССР, у него был доступ к фотооборудованию, еще не выпущенному в широкую продажу. На некоторых контейнерах для пленки, обнаруженных среди вещей Манхофа, стоят отметки “Конфиденциально”, “Совершенно секретно”, “Собственность ВВС США”, то есть, вероятнее всего, его работа была хотя бы отчасти связана с секретностью.
В личных записях Манхофа есть свидетельства, что он прошел подготовку, необходимую для допуска к секретной службе. В год своего отъезда в Москву он получил допуск к криптографической информации, а затем прошел трехмесячный курс в военной Школе стратегической разведки. Курс, судя по всему, должен был научить Манхофа отправлять и получать шифрограммы и другие сообщения.
Одна из бумаг, обнаруженных среди документов Манхофа, свидетельствует, что через три года после возвращения в США он пытался устроиться на работу в ЦРУ.
Но многое говорит и том, что Мартину и его жене Джен (на момент переезда в Москву их браку было всего три года) просто нравилось путешествовать, что ими двигала прежде всего любознательность.
До войны Мартин получил степень бакалавра искусства в Вашингтонском университете, а после войны занимался в институте искусств Нью-Йоркского университета. Джен тоже изучала искусство – с перерывом на годичную работу в Красном Кресте.
Письма, которые Джен писала друзьям и родственникам, свидетельствуют о живом интересе к советской повседневности. С явной досадой она рассказывает о подозрительности, с которой им пришлось столкнуться в СССР.
“Никаких контактов с русскими установить невозможно – напрямую мы сталкиваемся только с обслуживающим персоналом и продавцами в магазинах”, – пишет она в одном из писем (без даты), - “Поговорить с русскими можно разве что в поезде, но и тут чувство предосторожности не дает им выйти за рамки поверхностной болтовни”.
До войны Мартин получил степень бакалавра искусства в Вашингтонском университете, а после войны занимался в институте искусств Нью-Йоркского университета. Джен тоже изучала искусство – с перерывом на годичную работу в Красном Кресте.
Письма, которые Джен писала друзьям и родственникам, свидетельствуют о живом интересе к советской повседневности. С явной досадой она рассказывает о подозрительности, с которой им пришлось столкнуться в СССР.
“Никаких контактов с русскими установить невозможно – напрямую мы сталкиваемся только с обслуживающим персоналом и продавцами в магазинах”, – пишет она в одном из писем (без даты), - “Поговорить с русскими можно разве что в поезде, но и тут чувство предосторожности не дает им выйти за рамки поверхностной болтовни”.
В условиях оттепели, последовавшей за смертью Сталина в марте 1953 года, с иностранцев сняли некоторые ограничения – в том числе на поездки по стране и фотографирование на улицах. В ответ на обвинения в шпионаже, выдвинутые против Манхофа и его коллег газетой “Труд”, “Сиэтл Таймс” отмечала: “Теперь американцы и люди из других западных стран отправляются в путешествия по разрешенным маршрутам почти каждую неделю”.
Эти послабления дали Манхофам возможность время от времени отвлекаться от московской жизни, а Джен – посетить Украину, где родилась ее мать.
Эти послабления дали Манхофам возможность время от времени отвлекаться от московской жизни, а Джен – посетить Украину, где родилась ее мать.
"Все наши планы регулярно информировать вас, дорогие мои, о том, что здесь происходит, потерпели полный провал. Советские новости уже несколько месяцев не сходят с первых полос мировых газет; из разнообразных сообщений нашей прессы вы наверняка знаете больше, чем мы здесь. Врачи-убийцы, смерть Сталина, исторические похороны – здесь столько всего происходит, что мы уже готовы были просить отпуск, чтобы побольше узнать об этом на Западе, - .
писала Джен Манхоф 10 августа 1953 года.
писала Джен Манхоф 10 августа 1953 года.
“Марти только и думает, что о путешествиях”, – пишет Джен в конце 1953 года. “Спланирует одну вылазку – и тут же тянется за картой, чтобы придумать следующую”.
По мнению Дугласа Смита, историка из Сиэтла, благодаря которому были обнаружены документы, письма, цветные фотографии и 16-миллиметровые кинопленки, оставшиеся после Манхофа, художественный уровень отснятого заставляет думать, что в объектив смотрел отнюдь не шпион, а подающий надежды фотограф.
По мнению Дугласа Смита, историка из Сиэтла, благодаря которому были обнаружены документы, письма, цветные фотографии и 16-миллиметровые кинопленки, оставшиеся после Манхофа, художественный уровень отснятого заставляет думать, что в объектив смотрел отнюдь не шпион, а подающий надежды фотограф.
Складывается впечатление, что ему была интересна советская жизнь как таковая, а не только сведения, которые могли иметь военную или дипломатическую ценность”, – говорит Смит. “Хорошо, пусть он был шпионом, но тогда почему все эти материалы хранились у него дома?”
Примерно через месяц после отъезда Джен и Мартина из Москвы – и через четыре месяца после того, как “Труд” публично обвинил американцев в шпионаже, – в прессе стали появляться первые намеки на то, что происходило за кулисами дипломатической сцены. 6 июля 1954 года “Нью-Йорк Таймс” сообщила, что по обвинению в шпионаже из США были выдворены три советских дипломата – двое в феврале и один в июне.
О высылке не сообщалось публично, но Манхофу и американскому посольству в Москве об этом наверняка было известно. В другой статье в “Нью-Йорк Таймс” цитировалась дипломатическая нота советского МИДа, требовавшая высылки из СССР двух американских военных атташе – коллег Манхофа, вместе с которыми он ездил по стране. Советский МИД требовал их высылки.
О самом Мартине Манхофе в этом документе речи не идет.
“Нью-Йорк Таймс”, кроме того, сообщила, что американское посольство в Москве отвергло всякую причастность двух военных (как и других сотрудников посольства) к “деятельности, несовместимой с дипломатическим статусом”. Представитель Госдепартамента сказал газете, что “советские власти, очевидно, выдвинули эти обвинения в ответ на недавнюю высылку из США трех российских официальных лиц, обвиненных в шпионаже и ненадлежащих действиях в нашей стране”.
Примерно через месяц после отъезда Джен и Мартина из Москвы – и через четыре месяца после того, как “Труд” публично обвинил американцев в шпионаже, – в прессе стали появляться первые намеки на то, что происходило за кулисами дипломатической сцены. 6 июля 1954 года “Нью-Йорк Таймс” сообщила, что по обвинению в шпионаже из США были выдворены три советских дипломата – двое в феврале и один в июне.
О высылке не сообщалось публично, но Манхофу и американскому посольству в Москве об этом наверняка было известно. В другой статье в “Нью-Йорк Таймс” цитировалась дипломатическая нота советского МИДа, требовавшая высылки из СССР двух американских военных атташе – коллег Манхофа, вместе с которыми он ездил по стране. Советский МИД требовал их высылки.
О самом Мартине Манхофе в этом документе речи не идет.
“Нью-Йорк Таймс”, кроме того, сообщила, что американское посольство в Москве отвергло всякую причастность двух военных (как и других сотрудников посольства) к “деятельности, несовместимой с дипломатическим статусом”. Представитель Госдепартамента сказал газете, что “советские власти, очевидно, выдвинули эти обвинения в ответ на недавнюю высылку из США трех российских официальных лиц, обвиненных в шпионаже и ненадлежащих действиях в нашей стране”.
Через пять месяцев после возвращения из СССР Мартин Манхоф был уволен из армии с положительной характеристикой. Они с Джен вернулись в родной Сиэтл. Позже супруги открыли магазин неподалеку от Кирклэнда, где продавали товары для дома со всего мира. В 1956 году о них писала местная газета.
Детей у Мартина и Джен не было. Всю жизнь они прожили в Киркланде в одноэтажном неприметном доме, стоявшим на одной из главных магистралей и прятавшимся от дорожного шума за высокой живой изгородью.
Мартин не только управлял собственным магазином, но и помогал отцу, державшему багетную мастерскую в Сиэтле. Позже, когда доходов магазина стало не хватать, он устроился налоговым инспектором. Джен продолжала заниматься искусством – делала акварели, оформляла текстиль, пробовала себя в других техниках.
Детей у Мартина и Джен не было. Всю жизнь они прожили в Киркланде в одноэтажном неприметном доме, стоявшим на одной из главных магистралей и прятавшимся от дорожного шума за высокой живой изгородью.
Мартин не только управлял собственным магазином, но и помогал отцу, державшему багетную мастерскую в Сиэтле. Позже, когда доходов магазина стало не хватать, он устроился налоговым инспектором. Джен продолжала заниматься искусством – делала акварели, оформляла текстиль, пробовала себя в других техниках.
Мартин умер в сентябре 2005 года. Джен пережила его на девять лет. Распоряжаться оставшимся после них имуществом они завещали своим друзьям. Одна из подруг Джен, попросившая не называть ее имени, чтобы не привлекать к себе внимания прессы, рассказывает, что Манхофы никогда ничего не выбрасывали: дом был под завязку набит старинными и вещами и безделушками, привезенными из путешествий, а также подшивками разных журналов и прочими подобными вещами. Все, что можно было продать, она продала на аукционе, выручка с которого пошла в специальный фонд, учредить который предписывалось в завещании.
Рядом с домом, в помещении бывшей автомастерской, некогда принадлежавшей отцу Джен, подруга обнаружила высившиеся до потолка штабеля картонных коробок. Там она обнаружила армейский сундук Мартина и его старую офицерскую форму. Там же нашлись распределенные по разным коробкам военные записи, личные документы и сувениры.
В общей массе терялись коробки со слайдами и негативами. Кроме того, подруга увидела серые круглые контейнеры с 16-миллиметровой кинопленкой.
Занятая сортировкой вещей в основном доме, подруга в июле 2016 года обратилась к Смиту с просьбой помочь ей разобраться с тем, что в конце концов стало Архивами Манхофа.
Смит, по его словам, был ошеломлен. Особенно его поразили цветные фотографии, сделанные в начале 1950-х, когда цветная пленка была практически недоступна широкой публике, тем более в Советском Союзе.
К некоторым слайдам прилагались карандашные пометки, сделанные на обрывках бумаги: “Фотографии из крымского путешествия”, например. Часть коробок была подписана, кое-где попадались соскобленные надписи.
“Это было просто нагромождение коробок и никак не систематизированных записей”, – вспоминает Смит. “Складывалось впечатление, что когда он проявил все эти материалы, он сделал их краткую опись, карандашом, потом распределил все это по коробкам и как будто забыл об их существовании”.
“Так они и пролежали целых 60 лет”.
В общей массе терялись коробки со слайдами и негативами. Кроме того, подруга увидела серые круглые контейнеры с 16-миллиметровой кинопленкой.
Занятая сортировкой вещей в основном доме, подруга в июле 2016 года обратилась к Смиту с просьбой помочь ей разобраться с тем, что в конце концов стало Архивами Манхофа.
Смит, по его словам, был ошеломлен. Особенно его поразили цветные фотографии, сделанные в начале 1950-х, когда цветная пленка была практически недоступна широкой публике, тем более в Советском Союзе.
К некоторым слайдам прилагались карандашные пометки, сделанные на обрывках бумаги: “Фотографии из крымского путешествия”, например. Часть коробок была подписана, кое-где попадались соскобленные надписи.
“Это было просто нагромождение коробок и никак не систематизированных записей”, – вспоминает Смит. “Складывалось впечатление, что когда он проявил все эти материалы, он сделал их краткую опись, карандашом, потом распределил все это по коробкам и как будто забыл об их существовании”.
“Так они и пролежали целых 60 лет”.
Источник:
Ссылки по теме:
- Как это было: Олимпиада-80 в Москве
- То, чего мы не знали о передаче "Голубой огонек": как раньше выглядела советская эстрада
- Рабочие эскизы к любимым советским мультфильмам
- Найдены редкие фото СССР 1950-х, сделанные профессором из США
- Как Леонид Гайдай снимал "Спортлото-82"
Новости партнёров
реклама
Или главное ляпнуть "Москва не Россия"?