2922
5
10 марта 1940 г. в 16 ч. 39 мин., умер Михаил Булгаков. И почти сразу же в его квартире раздался звонок из секретариата Сталина:
– Правда ли, что умер писатель Булгаков?
– Да, умер.
И на другом конце провода положили трубку.
У них были удивительные отношения, у Сталина с Булгаковым…
– Правда ли, что умер писатель Булгаков?
– Да, умер.
И на другом конце провода положили трубку.
У них были удивительные отношения, у Сталина с Булгаковым…
При жизни Булгаков прославился несколькими запрещенными пьесами и одной поставленной в первом театре страны, Художественном. «Дни Турбиных» была, наверное, самая любимая пьеса Сталина: он посетил этот спектакль около 20 раз. При этом ни на один театр, кроме МХАТа, разрешение постановки «Дни Турбиных» не распространялось.
А еще Сталин и Булгаков никогда не встречались лично, хоть Сталин как-то и пообещал такую встречу. В начале 30-х материальное, писательское и общественное положение Булгакова стало критическим. И 28 марта 1930 года он обратился к Правительству СССР с письмом, в котором просил определить его судьбу: предоставить либо возможность работать, либо эмигрировать.
Из телефонного разговора, состоявшегося между вождем и писателем 18 апреля 1930 года:
Сталин: Мы Ваше письмо получили. Читали с товарищами. Вы будете по нему благоприятный ответ иметь… А, может быть, правда – Вы проситесь за границу? Что, мы Вам очень надоели?
Булгаков (растерянно и не сразу): ...Я очень много думал в последнее время – может ли русский писатель жить вне родины. И мне кажется, что не может.
Сталин: Вы правы. Я тоже так думаю. Вы где хотите работать? В Художественном театре?
Булгаков: Да, я хотел бы. Но я говорил об этом, и мне отказали.
Сталин: А Вы подайте заявление туда. Мне кажется, что они согласятся. Нам бы нужно встретиться, поговорить с Вами.
Булгаков: Да, да! Иосиф Виссарионович, мне очень нужно с Вами поговорить.
Сталин: Да, нужно найти время и встретиться, обязательно. А теперь желаю Вам всего хорошего.
«Всю жизнь Михаил Афанасьевич задавал мне один и тот же вопрос: Почему Сталин раздумал (встретиться с ним)?» – напишет потом Елена Сергеевна Булгакова.
И уже буквально на следующий день после этого телефонного разговора Булгаков был зачислен режиссёром-ассистентом во МХАТ, и режиссёром в ТРАМ (Театр рабочей молодёжи). Материальные проблемы писателя разрешились, и появилась надежда на постановку пьес. В СССР хороших драматургов никогда не было много, их гонорары на порядок превосходили заработки писателей, – а Булгаков любил радости жизни.
Но увы, «Бег», «Зойкина квартира», «Багровый остров» к постановке так и не были разрешены. Ставить пьесу «Иван Васильевич» отказались. Спектакль «Кабала святош» после семи представлений запретили, и в 1936 году Булгаков ушёл из МХАТа, став работать в Большом театре как либреттист и переводчик.
И вдруг 9 сентября 1938 г. к уволившемуся из Художественного театра Булгакову приехали представители литчасти МХАТа Марков и Виленкин, попросили забыть старые обиды, и написать для их театра пьесу к юбилею Сталина. В те годы страна была объята страхом, и в такое время беспартийному Булгакову, автору нескольких запрещенных произведений, заказать пьесу к 60-летию Сталина мог решиться только сам юбиляр. Взамен Булгакову была обещана хорошая квартира, а «квартирный вопрос» всегда волновал писателя.
А еще Сталин и Булгаков никогда не встречались лично, хоть Сталин как-то и пообещал такую встречу. В начале 30-х материальное, писательское и общественное положение Булгакова стало критическим. И 28 марта 1930 года он обратился к Правительству СССР с письмом, в котором просил определить его судьбу: предоставить либо возможность работать, либо эмигрировать.
Из телефонного разговора, состоявшегося между вождем и писателем 18 апреля 1930 года:
Сталин: Мы Ваше письмо получили. Читали с товарищами. Вы будете по нему благоприятный ответ иметь… А, может быть, правда – Вы проситесь за границу? Что, мы Вам очень надоели?
Булгаков (растерянно и не сразу): ...Я очень много думал в последнее время – может ли русский писатель жить вне родины. И мне кажется, что не может.
Сталин: Вы правы. Я тоже так думаю. Вы где хотите работать? В Художественном театре?
Булгаков: Да, я хотел бы. Но я говорил об этом, и мне отказали.
Сталин: А Вы подайте заявление туда. Мне кажется, что они согласятся. Нам бы нужно встретиться, поговорить с Вами.
Булгаков: Да, да! Иосиф Виссарионович, мне очень нужно с Вами поговорить.
Сталин: Да, нужно найти время и встретиться, обязательно. А теперь желаю Вам всего хорошего.
«Всю жизнь Михаил Афанасьевич задавал мне один и тот же вопрос: Почему Сталин раздумал (встретиться с ним)?» – напишет потом Елена Сергеевна Булгакова.
И уже буквально на следующий день после этого телефонного разговора Булгаков был зачислен режиссёром-ассистентом во МХАТ, и режиссёром в ТРАМ (Театр рабочей молодёжи). Материальные проблемы писателя разрешились, и появилась надежда на постановку пьес. В СССР хороших драматургов никогда не было много, их гонорары на порядок превосходили заработки писателей, – а Булгаков любил радости жизни.
Но увы, «Бег», «Зойкина квартира», «Багровый остров» к постановке так и не были разрешены. Ставить пьесу «Иван Васильевич» отказались. Спектакль «Кабала святош» после семи представлений запретили, и в 1936 году Булгаков ушёл из МХАТа, став работать в Большом театре как либреттист и переводчик.
И вдруг 9 сентября 1938 г. к уволившемуся из Художественного театра Булгакову приехали представители литчасти МХАТа Марков и Виленкин, попросили забыть старые обиды, и написать для их театра пьесу к юбилею Сталина. В те годы страна была объята страхом, и в такое время беспартийному Булгакову, автору нескольких запрещенных произведений, заказать пьесу к 60-летию Сталина мог решиться только сам юбиляр. Взамен Булгакову была обещана хорошая квартира, а «квартирный вопрос» всегда волновал писателя.
Булгаков согласился, и 24 июля 1939 г. пьеса «Батум» была закончена. Все, кто с ней ознакомился, её хвалили (дураков ругать пьесу о Сталине не было). Главрепертком и руководство МХАТа тоже встретили написанное на «ура», и пьесу стали готовить к постановке. 14 августа Булгаков с женой и коллегами выехали в Грузию для сбора материалов о спектакле (грузинский фольклор, зарисовки для декораций и т.п.), когда вдруг пришла телеграмма «Надобность в поездке отпала, возвращайтесь в Москву».
В Москве Булгакову объявили: в секретариате Сталина прочли пьесу и сказали, что нельзя Сталина делать литературным героем и вкладывать ему в уста выдуманные слова. А сам Сталин якобы сказал: «Все молодые люди одинаковы. Не надо ставить пьесу о молодом Сталине». Объяснение было странным: в те годы без всяких проблем печатались произведения и ставились спектакли о молодом Сталине, а тут вот «Пьесу нельзя ни ставить, ни публиковать». При этом Е.С.Булгакова писала, что Булгакову было обещано, что «театр выполнит все свои обещания, то есть – о квартире, и выплатит все по договору».
10 сентября 1939 г. Булгаковы отправились в Ленинград, где Михаил Афанасьевич почувствовал внезапную потерю зрения. По возвращению в Москву, ему был установлен диагноз: острый гипертонический нефросклероз. Как врач, Булгаков понимал, что обречен, он слег и уже не вставал. От нестерпимых болей спасал только морфий, и именно под его воздействием прошло редактирования последних вариантов романа «Мастер и Маргарита».
В Москве Булгакову объявили: в секретариате Сталина прочли пьесу и сказали, что нельзя Сталина делать литературным героем и вкладывать ему в уста выдуманные слова. А сам Сталин якобы сказал: «Все молодые люди одинаковы. Не надо ставить пьесу о молодом Сталине». Объяснение было странным: в те годы без всяких проблем печатались произведения и ставились спектакли о молодом Сталине, а тут вот «Пьесу нельзя ни ставить, ни публиковать». При этом Е.С.Булгакова писала, что Булгакову было обещано, что «театр выполнит все свои обещания, то есть – о квартире, и выплатит все по договору».
10 сентября 1939 г. Булгаковы отправились в Ленинград, где Михаил Афанасьевич почувствовал внезапную потерю зрения. По возвращению в Москву, ему был установлен диагноз: острый гипертонический нефросклероз. Как врач, Булгаков понимал, что обречен, он слег и уже не вставал. От нестерпимых болей спасал только морфий, и именно под его воздействием прошло редактирования последних вариантов романа «Мастер и Маргарита».
×
Что же произошло? Почему Сталин запретил ставить «Батум»? Да всё очень просто – заказывая Булгакову пьесу, Сталин ожидал увидеть результат, равный «Дни Турбиных». А увидел «халтуру», наподобие тех произведений о вожде, которыми были завалены театры и книжные прилавки страны. Но та художественная слабость произведений, что прощается бездарям, не прощается таланту, и Сталин был огорчен и раздосадован. Да вы сами прочтите «Батум», если не лень, и сами убедитесь в том, что это довольно низкопробная «халтурка».
Умирал Булгаков долго и мучительно, и 10 марта 1940 года его мучения закончились. Урна с прахом Булгакова была захоронена (не сразу, в марте, а три месяца спустя) в Старой части Новодевичьего кладбища неподалеку от могил Чехова и известных актеров МХАТа.
При этом Художественный театр не имел права, да и не решился бы никогда, хоронить прах своего не очень значительного (да к тому же уволенного) служащего, на мхатовском участке кладбища, предназначенного только для народных артистов СССР. Более того, на могилу Булгакова было разрешено положить камень с могилы Гоголя на кладбище Данилова монастыря.
Умирал Булгаков долго и мучительно, и 10 марта 1940 года его мучения закончились. Урна с прахом Булгакова была захоронена (не сразу, в марте, а три месяца спустя) в Старой части Новодевичьего кладбища неподалеку от могил Чехова и известных актеров МХАТа.
При этом Художественный театр не имел права, да и не решился бы никогда, хоронить прах своего не очень значительного (да к тому же уволенного) служащего, на мхатовском участке кладбища, предназначенного только для народных артистов СССР. Более того, на могилу Булгакова было разрешено положить камень с могилы Гоголя на кладбище Данилова монастыря.
Распорядиться об этом только Сталин, отдавая последнюю дань уважения автору своей любимой пьесы. И очень многие связывают введение им в 1943 году погон в Красной Армии с впечатлением от формы, которую носили герои «Дней Турбиных». И сталинская интонация и даже некоторые обороты из монолога Алексея Турбина, очень уж напоминают речь Сталина в самом нехарактерном для себя обращении к народу 3 июля 1941 года: «Братья и сестры!..».
4 марта 1940 года Елена Сергеевна зафиксировала в своём дневнике одно из последних высказываний Михаила Афанасьевича: «Я хотел жить в своем углу… Я никому не делал зла…». Не будем осуждать за это Булгакова, разве мы все хотим не того же самого?
А слова Воланда, адресованные Маргарите: «Никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами всё дадут» – это красивые слова, которые с реальной жизнью в тоталитарном государстве не имеют, увы, ничего общего. Это Борис Акунин может себе позволить ничего не просить Путина, а лауреат премии «Русский Букер» Михаил Шишкин может отказаться представлять РФ на американской книжной ярмарке BookExpo America 2013, и ничего ему за это не будет.
Но писателю легко быть смелым, когда он живет не в тоталитарном СССР, а в легкой автократии Российской Федерации. Булгаков себе такого позволить не мог…
4 марта 1940 года Елена Сергеевна зафиксировала в своём дневнике одно из последних высказываний Михаила Афанасьевича: «Я хотел жить в своем углу… Я никому не делал зла…». Не будем осуждать за это Булгакова, разве мы все хотим не того же самого?
А слова Воланда, адресованные Маргарите: «Никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами всё дадут» – это красивые слова, которые с реальной жизнью в тоталитарном государстве не имеют, увы, ничего общего. Это Борис Акунин может себе позволить ничего не просить Путина, а лауреат премии «Русский Букер» Михаил Шишкин может отказаться представлять РФ на американской книжной ярмарке BookExpo America 2013, и ничего ему за это не будет.
Но писателю легко быть смелым, когда он живет не в тоталитарном СССР, а в легкой автократии Российской Федерации. Булгаков себе такого позволить не мог…
Источник:
Ссылки по теме:
- Президента Зимбабве свергли из-за жены
- Питерские казаки обвинили тамплиеров в краже
- По прозвищу Медный Нос: Какие клички народ придумывал своим правителям
- "Скромное" имущество чиновников: личные самолеты за $70 млн и яхты за $150 млн. Им даже не стыдно!
- Игра в имитацию или плагиат? Как писатели "воруют" друг у друга
Новости партнёров
реклама
Будет, на фишках обосрут... А автор прогнулся. Минус
Этот Ваш пост- редкое гуано.
Унизили и Булгакова и Исоифа Виссарионовича Джугашвили (Сталина).
Иван, Вам часто не хватает в погоне за хайпом элементарного образования. Извините, если обидел - но пост не говно - ГОВНИЩЕ.
разрушить, купить их нельзя. Каждая моральная данная ценность нужна только
одной стороне, красть или покупать ее не имеет смысла. Господин Президент
считает, что купил живописца Р.Квадригу. Это ошибка. Он купил халтурщика
Р.Квадригу, а живописец протек между пальцами и умер.."